Шкапская Мария Михайловна [15.10.1891-07.09.1952]
Шкапская (урожденная Андреевская) Мария Михайловна
[3(15).10.1891, Петербург — 7.9.1952, Москва]
— поэтесса, журналистка.
Родилась в многодетной семье мелкого чиновника. Из-за болезни родителей
вынуждена была с 11 лет зарабатывать на хлеб: работала прачкой,
составительницей прошений, статисткой в театральной труппе. Окончила гимназию и
2 курса Петербургского психоневрологического института. За участие в
марксистских кружках была арестована и в 1913 выслана с мужем за границу.
Оказавшись среди тех, кто получил от московского купца-филантропа Шахова
«витмеровскую» стипендию, смогла закончить образование во Франции, в Тулузе
(литературный факультет университета). В Париже познакомилась с русскими
литераторами, стала сотрудничать в петроградской газете «День», печатать
отдельные стихотворение в периодических изданий.
В 1916 вернулась в Россию. Работала служащей в различных учреждениях. В 1920 по
рекомендации А.А.Блока и М.А.Кузмина была принята в члены петроградского Союза
поэтов, представив к рассмотрению еще не опубликованные стихи, которые вскоре
вышли в свет (сб. «Mater Dolorosa». Пг., 1921). В начале 1920-х Шкапская издала
несколько поэтических сборников: «Час вечерний (1913-1917)», «Барабан Строгого
Господина», «Кровь-руда» (все — 1922), «Земные ремесла» (1925), поэмы «Явь»
(1923) и «Человек идет на Памир» (1924).
Произведения Шкапской вызвали сочувственные отклики таких разных по идейным и
творческим ориентациям писателей, как М.Горький и Б.Пильняк. Павел Флоренский
называл ее «подлинно христианской — по душе — поэтессой» (Цит. по: Филиппов Б.,
Жиглевич Е. [Вступ. статья] // Шкапская М. Стихи. London, 1979. С.12)
Лирика Шкапской удивительно «однострунна», но в ней ощутимо постоянное духовное
усилие. Шкапская разрабатывает одну тему — тему «женской Голгофы», страстного
пути женщины: жены, любовницы, матери. Таинство и тайна зачатия, мистическое
значение крови, плоть мира в ее метафизическом смысле — вот те проблемы,
которые ставит и своеобразно решает Шкапская, не оставаясь в стороне от
актуальной для начала XX в. темы «реабилитации плоти». В ее стихах
развертывается мистерия материнства. Через этот божественный дар лирическая
героиня испытывает чувство мистической связи с матерью-землей, и сама Россия,
переживающая муки творения нового мира, предстает роженицей. В то же время в
стихах Шкапской ощущается неприятие крови, проливаемой во имя революции,
опять-таки с чисто женской, «природной» мотивировкой, ибо женщина-мать
органически не приемлет насилия и убийства. В поэтическом мире Шкапской образ
крови-руды связан как с физиологическим, так и с духовным планом бытия: с
мистикой плоти, с тайной наследственности, с исторической памятью. «...И какие
древние тайны / В крови бессменной моей — / От первых дней мирозданья /
Хранятся до наших дней». Лирическая героиня предстает как хранительница
древнего ведовского знания, не случайно эпиграфом к сб. «Кровь-руда» взяты
слова из заговора на кровь.
Творчество Шкапской оказалось несозвучным послереволюционной эпохе: в ряде
рецензий (см., напр.: Звезда. 1925. №4. С.300-301; Красная новь. 1925. №1.
С.311-312) говорилось о «пагубности» мировоззрения поэтессы, «насквозь
физиологичном и иррациональном», которое «заводит в тупик» (Ин. Оксенов), а
сама Шкапская была названа «эпигоном упадочничества» (Г.Лелевич).
Творческий кризис, усиленный неприятием ее поэзии современниками, заставил
Шкапскую отойти от поэтического творчества и переключиться на журналистскую
работу. В ленинградской вечерней «Красной газете.» она ведет раздел «По
Советскому Союзу», набирая факты в поездках на Волховстрой, в Мурманск,
Фергану, на Дальний Восток. В центре ее внимания — стройки первой пятилетки и
те изменения в быту и сознании человека, которые принес с собой социализм.
Корреспонденции Шкапской печатаются также в газете «Правда», в различных
журналах и альманахах.
В 1925-31 выходят ее книги очерков «Сама по себе», «Пятнадцать и один», «Вода и
ветер». Она участвует в задуманной Горьким серии «История фабрик и заводов» и
по его совету начинает работать над книгой «Лесснеровцы», посвященной истории
Ленинградского завода им. К.Маркса.
В 1937 Шкапская переезжает в Москву. Очерки военных лет представлены в книге
«Это было на самом деле» (1942). После войны Шкапская работала в изданиях
Антифашистского комитета советских женщин, писала для радио. Ее поздние
дневниковые записи содержат горькую оценку своего литературного пути: «Стихов
сейчас больше не пишу — поэт я лирический, а нашей эпохе нужны иные, более
суровые ноты. И потом, кажется мне, что и поэт я ненастоящий, а в литературе
такой же случайный человек, как и во всех областях жизни» (РГАЛИ. Ф.2181).
Однако творчество Шкапской, несомненно, представляет одну из достойных внимания
страниц русской поэзии первой четверти XX в.
Соч.:
Пути и поиски. М. 1968;
Стихи / вступ. статья Б. Филиппова и Е. Жиглевич. London, 1979;
Стихи / сост. и предисл. М.Л.Гаспарова. М., 1994.
Лит.:
Филиппов Б. О замолчанной: Несколько слов о поэзии Марии Шкапской // Вестник
РСХД. 1971. №100. С.273-280;
Письма А.Е.Адалис к М.М.Шкапской / публ. А.Л.Евстигнеевой и Н.К.Пушкаревой //
Минувшее: Исторический альм. М.; СПб., 1993. Вып.13.
Н.Ю.Грякалова
Оглавление | Все источники