Шаров Владимир Александрович [07.04.1952]
Шаров Владимир Александрович
[7.4.1952, Москва]
— прозаик.
Отец биолог, участник Великой Отечественной войны. Шаров окончил 2-ю
математическую школу в Москве, поступил в Плехановский институт, который
вынужден был оставить. Заочно окончил исторический факультет Воронежского
университета, потом учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию по
истории Смутного времени. По словам Шарова, «советскую власть он давно на дух
не переносил». Ей не мог он простить миллионы расстрелянных и погибших в
лагерях, в т.ч. две трети его семьи, и «вездесущую фальшь, бездарность» («Это
я; Я прожил жизнь»).
С начала 1990-х Шаров начинает публиковать свои романы в «толстых» журналах:
«След в след» (Урал. 1991. № 6-8), «Репетиции» (Нева. 1992. №1-2), «До и во
время» (Новый мир. 1993. №3-4), «Мне ли не пожалеть» (Знамя. 1995. №12),
«Старая девочка» (Знамя. 1998. №8-9), «Воскрешение Лазаря» (Знамя. 2002. №8-9).
Пытаясь сформулировать свое кредо, Шаров говорил об образе мира, возникшего в
его художественном воображении и воплощаемого в романах: «Есть образ мира,
который я хочу записать и пишу так, чтобы его переместить на бумагу». И еще: «Я
себе кажусь реалистом. Никаким постмодернистом я себя не считаю. («Есть образ
мира, который я хочу записать»).
Критики и литературоведы, однако, видят в Шарове писателя-постмодерниста
(В.Курицын, И.Скоропанова, И.Роднянская и др.). По мнению Н.Лейдермана и
М.Липовецкого, роман Шарова написан в русле постмодернистского квазиисторизма
(Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е
гг. М., 2002. С.478.). В романах Шарова герои носят исторические имена,
действие протекает в хронологически точно зафиксированных отрезках времени
(г-жа де Сталь, Николай Фёдоров, Сталин и многие другие.). Они не соответствуют
ни в коей мере своим историческим прототипам. М.Нехорошев в статье «История:
Модель и личность» замечает, что Шаров мистифицирует биографии своих героев.
В.Курицын подчеркивает, что история у Шаров не имеет отношения к тому, как это
было на самом деле (Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М., 2001).
Шаров привлекают проблемы философские, богословские. Шаров создает
специфический образ мира таким, каким он преломился в сознании людей отдельных
замкнутых групп. К примеру, в романе «Репетиции» — община в д.Мшаники, в романе
«Мне ли не пожалеть...» — хор Лептагова «Большая Волга».
В каждом из романов высвечивается, выдвигается на первый план одна из граней,
составляющих образ мира, но в той или иной степени разработанности предстает
весь круг проблем, которые Шаров пытается не только обозначить, но и решить.
Романы Шарова однотипны. Есть герой или несколько героев-повествователей, в их
распоряжении оказываются архивные материалы, дневники, забытые документы. В
романе «След в след» Сергей Петрович Колоухов получает в наследство после
смерти своего приемного отца Фёдора Николаевича Голосова, «главного
действующего лица, а по большей части и автора», его архив. В романе
«Репетиции» молодой историк знакомится с архивом известного сибирского историка
Суворина, последнего ученика С.Ф.Платонова, находит рукопись Сертана, владельца
французской труппы, который по приказу Никона репетирует с крестьянами мистерию
о втором пришествии Христа. В романе «До и во время» немалую роль в
формировании идей героя играет «Синодик» Ивана Грозного. В романе «Старая
девочка» дневники Веры Радостиной — предмет тщательного изучения текстов самого
высокого уровня. На дневниковых записях героини, разочаровавшейся в советском
настоящем и решившей вернуться назад, в прошлое, строится вся работа чекистов,
которым нужно сорвать опасный замысел героини. Внимание Шарова нередко
останавливается на героях с нарушенной психикой, они страдают потерей памяти и
становятся пациентами психиатрических клиник.
Герои, увлеченные своими идеями, предлагают свои объяснения, создают свой мир,
который Шаров «кладет на бумагу».
Названия романов Шаров отличаются краткостью, но суть произведений, то, ради
чего они писались, отчетливо очерчена, главная проблема в заглавиях писателя
сформулирована. В романе «След в след», над которым писатель, по его
утверждению, работал с 1978 по 1984, намечены проблемы, которые перейдут в его
более поздние книги. Герой-повествователь делает находки в архиве
Троице-Сергиевой лавры, на их основе распутывает родословную своего приемного
отца Голосова на протяжении целого столетия, начиная с прадеда и идущих за ним
«след в след».
Здесь множество событий, имен, переплетений человеческих судеб. В романе
намечена тема возникновения особого рода общины (эсеры, больные-хроники
психиатрической клиники). Сергей Крейцвальд, будучи арестован, попадает в
камеру эсеров, слышит народнические предания, потом собирает материал о
деятельности эсеров, заболевает, оказывается в психиатрической лечебнице.
Наблюдения за жизнью больных хроников наталкивает его на мысль о существовании
какой-то общины хроников. Смысл названия романа «След в след» расшифровывается
в выводе повествователя о важнейшей черте рукописи: «...вообще род
наследования, семья, отец в различных транскрипциях и трансформациях почти
маниакально присутствует в каждой рукописи».
Болезненная для писателя тема — следователь — обвиняемый, палач — жертва,
поднятая в романе, будет переходить из одного романа Шаров в другой, усложняясь
и занимая все больше места в повествовании. В романе она отдана Николаю
Ивановичу Старолинскому. Писателю он интересен как автор книги под условным
названием «Поэтика допроса», в которой предлагаются секреты изощренной
технологии допроса, он же изобретает новые папки с надписью — «Хранить вечно».
Название романа «Репетиции», работа над которым приходится на вторую половину
1980-х (1986-88), призвано подчеркнуть особый смысл долгих репетиций Сертана
«Мистерии о втором пришествии Христа», ибо эти репетиции с распределением
ролей, их трудным разучиванием стали важной частью жизни самодеятельных актеров
и сформировали их взгляд на мир через призму средневековой мистерии: «И потом
еще очень долго, два века, они держались и верили в это. Изменила все только
революция».
Заглавие романа «До и во время» — своеобразная подсказка читателю для более или
менее адекватного замыслу писателя прочтения его романа. Герой-повествователь
пишет книгу о г-же де Сталь. После травмы у него начинаются провалы памяти. До
— это достаточно напряженная интеллектуальная жизнь, во время — провалы в
памяти, психиатрическая клиника, сдвиги во времени, фантастические идеи,
трансформации исторических героев. Точкой отсчета для развернутой цепи
удивительных метаморфоз героев, носящих исторические имена, стала Жермена де
Сталь, узнавшая из семейного архива секрет продления жизни и прожившая жизнь
трех поколений. В третьем поколении она активно участвует в жизни Советского
Союза.
Над романом «Старая девочка» Шаров работал с 1994 по 1997. Название романа
соотнесено с главной героиней Верой Радостиной. Для героини в пору ее молодости
«революция была прекрасной сказкой, гадким утенком, золушкой, которая вдруг
становится королевой», но в 1937 она начала понимать, что что-то идет не так и
«нужно опамятоваться, вернуться и вписать революцию в историю России». «Вписать
так, чтобы ни у кого и тени сомнения не было, что именно революция — истинный
наследник прошлого, именно она помазанник Божий, а не какой-то там самозванец».
И героиня возвращается в прошлое, в итоге превращается в «старую девочку».
Критическая мысль не обошла вниманием романы Шарова, но пока нет единства в
оценке его произведении: примером может служить резкое расхождение в мнениях
новомирцев по поводу публикации на страницах «Нового мира» романа «До и во
время» (см.: «Сор из избы...»). Против публикации романа высказались и
некоторые новомирцы. С.Костырко увидел в романе Шарова симптом появления новой
разновидности конъюнктурной литературы, адресованной узкому кругу
интеллигенции. И.Роднянская отметила ряд исторических ошибок писателя, прочла
«До и во время» как постмодернистское произведение. Более развернутый
критический анализ романа Шарова И.Роднянская предложила в статье «Гипсовый
ветер (О философской интоксикации в текущей словесности)» (Новый мир. 1993.
№12).
В романе «Воскрешение Лазаря» (1997-2002) писатель вновь обращается к идеям
Н.Фёдорова. На сей раз они материализованы. Два героя романа поселяются вблизи
кладбища и пытаются воскресить своих отцов. Давняя переписка Николая
Кульбарсова и чудом сохранившиеся исследования Серегина, ученого, погибшего в
лагере, дают возможность «воскресить» отцов, понять, что же было главным в их
жизни. «Воскрешение Лазаря» — роман о трудности поисков пути спасения, о том,
насколько разными эти пути могут быть (Фёдор (Феогност), Николай Кульбарсов,
Серегин). Шаров активно использует библейские притчи (о Вавилонской башне, об
Адаме и Еве, Иове, Каине и Авеле, воскрешении Лазаря). Герои задумываются о
сокровенном их смысле. Серегин предлагает свою версию прочтения Евангелия, свою
трактовку образа Христа.
Шаров — трижды лауреат премии журнала «Знамя». Третья премия журнала «Знамя»
присуждена Шарову за роман «Воскрешение Лазаря».
Соч.:
След в след. М., 1996;
До и во время. М., 1995;
Есть образ мира, который я хочу записать.,. / беседу ведет Вл.Березин // Дружба
народов. 1996. №8;
Это я: Я прожил жизнь // Дружба народов. 2000. №12;
Однажды в «Знамени»: Говорят лауреаты «Знамени» // Знамя. 1999. №3; 2001. №1;
2003. №3;
Несколько мыслей в защиту либерализма // Дружба народов. 2001. №10.
Лит.:
Сор из избы. Вокруг романа Владимира Шарова «До и во время» // Новый мир. 1993.
№5;
Нехорошее М. История: Модель и личность // Нева. 1994. №4;
Бавильский Д. Ниши Шарова // Новое литературное обозрение. 1997. №28;
Бавильский Д. Бумажная архитектура: Владимир Шаров: покушение на миражи //
Литературная газета. 1998. №17;
Липовецкий М.Н. Наралогия русского постмодернизма // Новое литературное
обозрение. 1998. №30.
А.И.Филатова
Оглавление | Все источники