Введение
За прошедшие 10 лет с момента принятия Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ карательная политика России (как выражение сущности уголовной и уголовно-исполнительной политики) менялась неоднократно, в связи с чем однозначно оценена быть не может. Если брать состояние, структуру и динамику преступности за это время, то изменений в лучшую сторону не произошло, наоборот, количественные и качественные показатели преступности существенно ухудшились. В таких условиях попытки гуманизировать или ужесточить уголовное и уголовно-исполнительное законодательство и практику его применения не приводят к положительным результатам в деле борьбы с преступностью. Внесение многочисленных изменений и дополнений в уголовное, уголовно-исполнительное и уголовно-процессуальное законодательство, зачастую осуществлявшееся без широкого обсуждения законопроектов, проведения экспертиз и детального рассмотрения прогнозных ситуаций, привело к разбалансировке многих норм и правовых институтов как в междисциплинарном (межотраслевом) плане, так и внутри конкретной отрасли законодательства. Подобная ситуация весьма осложняет комментирование соответствующих положений закона. Например, затруднительно дать внятное объяснение (разумеется, без политического подыгрывания поступкам властей) причинам отмены наказания в виде конфискации имущества. Кроме того, вызывают возражения некоторые законодательные инициативы, в частности готовящийся отказ от наказания в виде ареста (в том числе и в отношении военнослужащих, хотя к ним оно применялось достаточно интенсивно), а также желание коренным образом реформировать наказание в виде ограничения свободы, так и не сделав попытки пробного его применения.
Еще более сложная для комментирования проблема возникает, когда приходится сталкиваться с фактами корректировки карательной политики, закрепленной в законодательстве, со стороны применяющих его правоохранительных и судебных органов. В одних случаях законодатель предоставляет правоприменительному органу свободу выбора решения: например, ориентироваться при назначении наказания в основном на нижние, средние или максимальные размеры предусмотренных законодательством санкций (здесь определенную роль могут играть также постановления Пленума Верховного Суда РФ). Практика в этом отношении проявляет завидную самостоятельность и оперативность. Так, анализ судебной практики ряда регионов страны по делам о незаконном обороте наркотических средств показал, что в более чем 90% подобных дел суды назначают условное наказание, ссылаясь при этом на позицию прокуратуры (вопреки общественному мнению о необходимости усиления борьбы с этим пагубным явлением). В других случаях правоприменительные органы напрямую игнорируют те или иные положения законодательства, считая их неправильными, неэффективными или даже вредными. Так происходит с применением новой редакции ст. 37 УК РФ, предусмотревшей более широкие права обороняющегося лица при защите от нападения. Органы предварительного расследования и суды в основном трактуют закон в сторону ограничения права гражданина на активную самооборону. Подобные явления наблюдаются и при применении уголовно-исполнительного законодательства (например, до сих пор не образованы изолированные участки в воспитательных колониях для содержания осужденных, достигших 18-летнего возраста, хотя с момента принятия соответствующих законодательных поправок прошло четыре года), а сейчас в Государственную Думу внесен законопроект о ликвидации данного института.
В обществе годами складывалось мнение, что за количество заключенных и осужденных, содержащихся в УИС, и условия их содержания ответственность полностью лежит на этой системе (причем, такая позиция зачастую разделяется руководством УИС). Однако количество лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, арестованных, предаваемых суду и осужденных, определяет вовсе не ФСИН. Тем не менее, каким бы количеством “посадочных” мест ни располагала эта служба, она обязана разместить у себя всех подозреваемых, обвиняемых, подсудимых или осужденных, в отношении которых вынесены решения о заключении под стражу или приговоры о назначении наказания в виде лишения свободы. В зарубежных странах возможны ситуации, когда при отсутствии свободных мест в тюрьме ее руководство может отказаться принимать заключенного, но в России такой практики нет (отсюда и переполнение мест предварительного заключения и лишения свободы). Условия содержания заключенных и арестованных определяются прежде всего материальными, финансовыми и иными ресурсными возможностями, которыми располагает государство в тот или иной период своего развития. Так, были времена (после дефолта 1998 г.), когда на питание осужденного выделялось из бюджета менее одного рубля в сутки; сейчас финансирование УИС стабилизировалось, поэтому условия содержания заключенных и осужденных существенно улучшились и не вызывают серьезной критики со стороны общественности.
На эффективность применения уголовно-исполнительного законодательства существенное влияние оказывает организация управления УИС. Вывод этой системы из подчинения МВД России, переподчинение ее Минюсту России, а затем создание ФСИН (подведомственной Минюсту России) положительным образом сказалось на функционировании УИС, хотя незавершенность административной реформы управления в стране весьма негативно влияет на эффективность реализации единой уголовно-исполнительной политики. Дело в том, что по смыслу этой реформы Минюст России занимается выработкой и реализацией государственной политики и нормативно-правовым регулированием в установленной сфере деятельности, в частности в области исполнения уголовных наказаний, а ФСИН — обеспечением исполнения данных наказаний. В связи с этим в названных федеральных органах исполнительной власти стали возникать разногласия и даже острые конфликты между их руководителями, что, естественно, отрицательно сказывается на результатах деятельности.
Необходимо также отметить определенное отставание уголовно-исполнительного законодательства от повседневной практики деятельности УИС. Так, до сих пор не приняты законы об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания, о социальной реабилитации и адаптации лиц, освобожденных из мест лишения свободы, и ряд других. В связи с ориентацией УИС на производственные мастерские и учебно-производственные комплексы требуется существенное изменение правовой базы, в том числе и нормативный перевод обязанности осужденных работать в их право на труд. При этом конструктивная роль правозащитных организаций в продвижении необходимых нормативных правовых актов, разработке их альтернативных вариантов, оказаний помощи в проведении воспитательных мероприятий среди осужденных значительно ослабла.
При комментировании норм УИК авторский коллектив обращался как к действующему законодательству, судебной практике, так и к законопроектам, находящимся на рассмотрении в Государственной Думе. Надеемся, что наш труд будет способствовать более полному и объективному освещению конкретных положений уголовно-исполнительного законодательства России.
Зубков А.И.